Пасха - такой светлый и такой радостный праздник! Тихий, семейный, очень личный и несмотря на пышную атрибутику, ощущаемый сердцем, а не разумом.
У каждого внутри своя Пасха: ежегодно переосмысляемая, прочувствованная. И лучше, чем Иван Шмелёв об этом чуде и торжестве света над тьмой не сказал, на мой взгляд, никто.
"Лето Господне" я искала по знакомым в школьные годы, читала урывками, на полчаса-час вырываясь из суетливой ученической реальности 90-х в неспешность быта дореволюционной России, в череду православных традиций и праздников, в тонкую и изящную вязь русской культуры, духовности и веры.
Уже во взрослом возрасте я перечитала книгу заново, и снова она открыла передо мной портал в прошлое, наполнила духом времени и упоительным счастьем ощущать бытие всем существом, радоваться и печалиться, созидать, творить на основе вечных ценностей.
Потом были совершенно ювелирное по форме и мощное по эмоциональной силе "Богомолье", и страшное, горькое и пронзительно-личное "Солнце мёртвых". Но "Лето Господне", как учебник русской культуры, как прекрасное путешествие к истокам, как путь собственной души длиною в год - одна из моих любимых книг.
Эстетствующему читателю придутся по душе красочные описания праздничных застолий и гуляний, людям воцерковлённым будут близки и до слёз щемяще-знакомы внутренние переживания и чувствования героев, любителям истории понравятся описания традиций и быта купеческой семьи рубежа веков, а ценителям большой литературы - вся книга в целом: от неимоверно пленительного, богатого, полнозвучного языка до сюжетных поворотов и характеров героев.
Читать Шмелёва сегодня - особенно удовольствие. И не важно, с какой страницы или главы начинать книгу - выберите то место, что по душе здесь и сейчас.
Светлой Пасхи, друзья! Христос Воскресе!
Цитаты:
"Ещё на Страстной выставили рамы: и потому в комнатах так светло. За окнами перезвон весёлый, ликует Пасха. Трезвонят у Казанской, у Ивана Воина, дальше где-то… - тоненький такой звон. Теперь уж по всей Москве, всех пускают звонить на колокольни, такой обычай - в Пасху поликовать. Василь Василич все вчера руки отмотал, звонивши, к вечеру заслабел, свалился. А что же ещё, хорошее?..
За окнами распустился тополь, особенный - духовой. Остренькие его листочки ещё не раскрутились, текут от клея, желтенькие еще, чуть в зелень; к носу приложишь - липнут. Если смотреть на солнце - совсем сквозные, как плёночки. Кажется мне, что это и есть масляничная ветка, которую принёс голубь праведному Ною, в “Священной истории”, всемирный потоп когда."
"И Горкину тоже кажется: масличная она такая и пахнет священно, ладанцем. Прабабушка Устинья потому и велела под окнами посадить, для радости. Только отворишь окна, когда ещё первые листочки или после дождя особенно, прямо - от духу задохнёшься, такая радость. А если облупишь зубами прутик - пахнет живым арбузом. Что же еще… хорошее?.. Да, музыканты придут сегодня, никогда ещё не видал: какие-то “остатки”, от графа Мамонова, какие-то “крепостные музыканты”, в высоких шляпах с пёрышком сокольим, по старинной моде, - теперь уж не ходят так. На Рождестве были музыканты, но те простые, которые собирают на винцо; а эти - царю известны, их поместили в богадельню, и они старенькие совсем, только на Пасху выползают, когда тепло. А играют такую музыку-старину, какой уж никто не помнит."
" В передней, рядом, заливается звонко канарейка, а скворца даже из столовой слышно и соловья из залы. Всегда на Пасху птицы особенно ликуют, так устроено от Творца. Реполов у меня что-то не распевается, а торговец на “Вербе” побожился, что обязательно запоёт на Пасху. Не подсунул ли самочку? - трудно их разобрать. Вот придёт Солодовкин-птичник и разберёт, знает все качества."
"В то памятное утро смотрел и я в открытое окно залы, прямо с тёплой постели, в одеяльце, подрагивая от холодка зари.
Улица была залита розовым светом встававшего за домами солнца, поблескивали лишь верхние окошки. Вот отворились дикие ворота пастухова двора, и старый, седой пастух-хозяин, в новой синей поддевке, в помазанных дегтем сапогах и высокой шляпе, похожей на цилиндр, что надевают щёголи-шафера на свадьбах, вышел на середину еще пустынной улицы, поставил у ног на камушки свою шляпу, покрестился на небо за нашим домом, приложил обеими руками длинный рожок к губам, надул толстые розовые щёки - и я вздрогнул от первых звуков: рожок заиграл так громко, что даже в ушах задребезжало. Но это было только сначала так."
"А потом заиграл тоньше, разливался и замирал. Потом стал забирать всё выше, жальчей, жальчей… - и вдруг заиграл веселое… И мне стало раздольно-весело, даже и холодка не слышал. Замычали вдали коровы, стали подбираться помаленьку. А пастух всё стоял-играл. Он играл в небо за нашим домом, словно забыв про всё, что вокруг него. Когда обрывалась песня и пастух переводил дыхание, слышались голоса на улице:
- Вот это ма-стер!.. вот доказал-то себя Пахомыч!.. ма-стер... И откуда в нём духу столько!..
Мне показалось, что пастух тоже это слышит и понимает, как его слушают, и это ему приятно."
Если вам понравилась эта статья, сделайте следующее:
1. Поделитесь этим постом с друзьями в социальных сетях или своём блоге.
2. Сохраните в закладки браузера.
3. Покупайте у нас крутые видеокурсы по рисованию https://jotto8.ru/kursy-hudozhestvennogo-risovanija/videokursy