Художники, на которых хочется быть похожим. Олег Подольский.

  Есть у меня Антон: мой бывший ученик и неизменный спутник на разных культурных мероприятиях. И есть у нас с Антоном традиция – раз в год осенью в одно из воскресений мы оставляем все дела и едем на целый день в Нижний Тагил, смотрим новые интересные выставки, бродим за разговорами по знакомым улочкам и опустевающему парку им.Бондина, обсуждаем очередной театральный сезон.

И каждый раз наше творческое путешествие начинается с парка скульптуры при Нижнетагильском музее изобразительных искусств. И, несмотря на то, что у каждого из нас есть здесь свои «любимцы» (моему спутнику больше всего нравится лёгкая и трепетная «Юность» М. Г. Манизера, а я со студенчества люблю задумчивого и крепкого «Сидящего рабочего»), первым делом мы всегда идём к «Музе» Олега Васильевича Подольского. Останавливаемся и долго молчим каждый о своём. Именно «Муза» всякий раз задаёт тон нашему мини-путешествию, создаёт особый, вдохновенный настрой на встречу с творчеством тагильских авторов...

  Когда объявили, что скульптуру на нашем потоке будет вести Подольский, чувства были смешанные. Живое общение и возможность перенять мастерство «из рук в руки» от мастера скульптурной метафоры, хорошо известного своими образными работами с одной стороны и абсолютная неуверенность в собственных возможностях (лепка – не лучшее, что я могу) с другой, никак не увязывались друг с другом. Но все сомнения в успехе развеялись с первого появления Олега Васильевича в мастерской.

Собранный, неспешный, какой-то цельный и удивительно красивый той благородной правильностью и гармонией черт, напоминающих образ Спартака в исполнении Владимира Васильева – та же уверенная посадка головы, аккуратная бородка, прямой, открытый взгляд. Скупые жесты и точность и весомость каждого слова даже в беседе выдавали скульптора, а бережное, вежливое отношение к каждой студентке очень поддержали, особенно на первых порах.

  И каким-то чудом группа начала прилично лепить. Почти ещё девочки, только научившиеся проводить уверенные линии на бумаге и смешивать цвета скрутили свои первые каркасы и начали наращивать форму голов из скульптурного пластилина, смогли уловить верные пропорции, создать нужный объём и передать характер модели.

  Олег Васильевич правил работы очень деликатно, почти незаметно, будто едва касаясь сильными пальцами пластилиновой болванки. Ни разу я не услышала от него фраз, наподобие: «Это не верно» или «Вы ошиблись вот здесь» – разговор был о том, как должно быть. Как будет. Как хорошо и правдиво. И это был не разговор учителя и ученика, а общение на равных, полноценный диалог двух художников, обоюдное служение искусству скульптуры.

  Техника лепки, пропорции, академическая грамота – эти слова даже не произносились вслух на наших занятиях – они не имели значения, когда учебная постановка перерастала в поиск художественного образа, собственное пластическое решение или нащупывание авторского «языка» (а они невольно проглядывали сквозь каркас учебных задач к концу семестра). И всё это благодаря Олегу Васильевичу, способному простыми и эффективными действиями-подсказками и разговорами о большом и важном во время обычных уроков не только заинтересовать и обучить, но и вдохновить, и придать сил и уверенности в своих действиях.

  А разговоров за лепкой было много. Тактичный и интеллигентный в общении, невероятно эрудированный и по-человечески мудрый, Олег Васильевич аккуратно задавал тему и вёл беседу об искусстве так, чтобы всем было интересно, чтобы каждый участник вынес для себя что-то новое, чтобы любовь к большому искусству у студентов незаметно выходила на первый план относительно всех прочих любовей и увлечений, чтобы художественный вкус и творческое мышление формировались и развивались верно, последовательно, осознанно.

– А кто Ваш любимый художник?, – вопрос задан именно мне: спокойный взгляд умных глаз располагает к обдуманному честному ответу.

– Тулуз-Лотрек.

– А Ваш?, – поворот точёной головы в сторону собеседника.

– Репин!, – «брякает» кто-то из глубины мастерской.

– Репин хороший художник. А Тулуз-Лотрек – гениальный. 

  И уже после паузы на обдумывание: «А что Вы читали о Лотреке? Посоветуйте тем, кто не в курсе». И всё это, не отрываясь от внимательного разглядывания, прощупывания, проворачивания на станке моей работы. Нарочито медлительно, серьёзно-критично рассматривает мастер пластилиновую болванку, одни мелкие морщинки у внешнего края глаз выдают улыбку. Сверкнул взглядом: «А фильм про него смотрели?»...

  Кино – настоящая страсть Олега Подольского. Рассказами о фильмах, режиссёрах, историях создания или особенностях жемчужин мирового кинематографа он мог увлечь даже самых ленивых или совершенно не заинтересованных зрителей и слушателей.

Киноклуб в нижнетагильском «Красногвардейце» – особая гордость Олега Васильевича (как же здорово, что его идея продолжает жить и по сей день!) – не пойти на очередной сеанс было просто невозможно, и не только из безмерного уважения («так Подольский же пригласил!»), но и потому, что такой искренний интерес к музыке, актёрской игре, режиссёрскому прочтению, композиции кадра и фильма в целом и прочему мог появиться лишь по подаче Олега Васильевича.

  «Амадей» Милоша Формана, «Андрей Рублёв» Тарковского, «9 1/2» Феллини... Знаковые, лучшие, выдающиеся киношедевры были просмотрены впервые именно здесь. Подольский сам с удовольствием приходил на сеансы. Мне очень нравилась его особенная внимательность к зрителям: лёгкий кивок знакомым, «Рад, что Вы пришли», улыбка одними уголками губ – прежде чем усесться в кресло, он всегда осматривал зрительские ряды, как-будто отмечая близких по вкусу и духу зрителей.

  Именно благодаря Олегу Васильевичу я влюбилась в старое итальянское кино, а от феллиниевской классики плавно перешла к жестокой красоте картин Пазолини и рафинированной эстетике Висконти. С его лёгкой руки я наслаждаюсь лучиком надежды в фильмах Бергмана и считываю христианские коды в работах Кесльёвски.

  Ах, как бы хотелось узнать мнение Олега Васильевича о знаковых работах полюбившегося мне Соррентино, так явственно опирающегося на наследие своих предшественников!.. Но этот путь я должна пройти самостоятельно.

  На внеклассные занятия натурным рисунком в мастерскую к Подольскому ходили многие. Группа рисовальщиков набралась быстро, лишних мест не оказалось. Пока я устраивалась в тагильское литобъединение и возилась с собственными творческими задумками, набор завершился. Однокурсники делились: как на скульптуре, даже лучше: рисуем модель, слушаем джаз, столько интересного!

  А я сижу субботним утром в аудитории рисунка на Худграфе, тщательно тушую рисунок гипсовой головы Гермеса, выкладываю штрих к штриху по форме, передавая качество освещения, тональное состояние всей болванки. Домашняя работа – тоже учебная работа, этап тональной разработки рисунка увлекает.
 Неожиданно входит Олег Васильевич.

– «Домашний гипс? Можно?». 

  Не дожидаясь ответа он устроился на рабочем месте, вооружился карандашом и, ещё раз критически оглядев рисунок, без лишних объяснений и перепроверок начал перекройку.

  Этот персональный урок практического скульптурного рисунка я никогда не забуду. Без лишних слов, смоделированная смелыми широкими линиями, на первый план вышла форма головы, слегка небрежно, но очень убедительно проявились большие объёмы носа, лба, скул. Изящным и сильным росчерком завернулись скулы и глазницы, дуги рядов зубов выстроились под сложенными в полуулыбке мягкими губами. Линии энергичные, жирные, мощные, совсем далёкие от академической эстетики, но полновесные, материальные, плотные, задающие прочный каркас структуре гипсовой головы. Резко, уверенно, свободно, честно вела графит по бумаге рука мастера.

– «Проверьте сокращение дальнего глаза и пропорции подбородка. И больше правды, ничего не бойтесь».

Он исчез также внезапно, как появился.

Что Олега Васильевича не стало, я узнала из ленты соцсетей. 

  За полгода до этого мы с Антоном были в тагильском музее ИЗО на прекрасной выставке «Предметное/беспредметное», где были представлены работы мастера. И к нашему разговору с удовольствием подключились сотрудники музея, все говорили об Олеге Васильевиче с особым теплом и уважением. В тот день мы навестили и памятник Николаю Никитичу Демидову в Комсомольском сквере работы Подольского, иной по пластике, но узнаваемый по манере исполнения, элегантности линий, ясности формы. И как же я тогда радовалась, что учитель жив-здоров!..

  Мы с моим юным другом по-прежнему ежегодно навещаем «Музу», с особым внутренним трепетом я встречаю на выставках «Вирсавию» и «Блудного сына», иногда кольнёт сердце от промелькнувшего на экране смартфона снимка полнофигурной скульптуры «Композитор С. Прокофьев» – с характерно запрокинутой головой. И во всём этом он – Олег Васильевич Подольский – разный, светлый, предельно искренний в передаче художественного образа, поднимающий зрителя до монументального величия каждой собственной мыслеформы, каждой воплощённой в материале идеи. Разный, но узнаваемый, скромный, но убедительный, он и сейчас в своих работах сохраняет очень редкое качество, которое я особенно ценю в людях – аристократичную простоту.

  А ещё мне очень нравится эта цитата Довлатова: «Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим быть хочется только на Чехова». И хочется её перефразировать – а в сфере изобразительного искусства мне хочется хоть немного походить на Олега Подольского. Походить и стремиться, как к образцу интеллигентности, образованности и творческой честности.

Если вам понравилась статья, сделайте следующее:

1. Поставьте «лайк».

2. Поделитесь этим постом с друзьями в социальных сетях или своём блоге с указанием обратной активной ссылки.

3. Покупайте у нас курсы рисования в Екатеринбурге.

Или если вы из другого города, то приобретайте наши видеокурсы рисования.